Немного не дойдя до Иришки, остановился, загляделся на Днепр, по которому шел небольшой катер. Иришка остановилась рядом. Мужчина обернулся, задумчиво посмотрел на нее. Лицо у него было усталое и доброе.
Мужчина протянул ей руку, крепко пожал, как взрослой.
 Иди, желаю тебе всего хорошего. И чтоб обязательно отец отыскался. От всего сердца желаю…
Сказав это, мужчина отвернулся и снова стал смотреть на Днепр.

 А что нам от него, лишняя задержка, — ответил Келих, направляя на пароход бинокль.
 Уголь кончается, — ответил механик, — может, в нем уголек остался?
Капитан подумал, поворчал себе под нос, потом посоветовался с Любиным.

      Понравился тихий дворик и мальвы у домика, где отец снял комнату, в которой потом, всего через несколько месяцев, так круто и поначалу совсем непонятно повернулась ее жизнь.
 Спрошу, — тихо согласилась Иришка и продолжала: — Танцуем и танцуем.

     
Подходит боцман.
 Как у тебя, Валерий, с ведрами? — спрашивает Любин.
 Дюжину раздобыл, да еще дюжину ребята из дому приволокли, — отвечает Божко.
 Значит, порядок, — довольно кивает Любин.�
 Как генералов встретил, — довольным баском бубнил Лемеж. — Вместо махры приказал папиросы выдать.
 — Женщины всегда молоды!
 И красивы, — кокетливо добавила Тоня.
Все засмеялись и приветливо замахали руками женщинам на берегу. Те подняли руки, правда несколько сдержанно, по-военному, но тоже приветливо и радостно.

     
 Рано еще тебе работать, — ответил. — В твои годы учиться бы надо. Мы уж как-нибудь за тебя отработаем…
Иришка сбежала вниз по лестнице. Стало очень обидно. Сдерживая слезы, шла к Днепру.
 В первую очередь выгружать тяжелораненых! — прозвучал голос Варвары Степановны.
Пока осипенковцы неуклюже толпились с носилками у борта, санитары с барж уже несли первых тяжелораненых.