— Им не до тебя, комиссия у нас. — Василь оглядел товарища и рассмеялся: — Что это ты весь такой поцарапанный, с кручи кто тебя спустил, что ли?
 С кручи бежал да поскользнулся.
Писал, что на поправку дело пошло, а тут замолчал…
 Ну как же, бабушка, всего шесть дней прошло, как письмо прислал.
 Разве шесть?
 Шесть, бабушка. Еще и наше не получил. Уфа далеко.
 Давай ему еще напишем, — попросила бабушка.

 Бери, ешь.
Хлеб пах селянской хатой.
 Ешь, еще упрашивать тебя!

     
 Пойдемте ко мне, — пригласил капитан.
 Вам ведь отдыхать надо, — нерешительно проговорила Иришка.
 Ничего, отдохну, спать я все равно не буду. Подходили и другие, всех запомнить Саша сразу не мог. Были тут и рабочие, и водолазы, и крановщики — все, кто явился, чтобы поднимать пароход.
На месте, где пароход лежал на дне реки, стояли две баржи с лебедками и небольшими кранами, понтоны. Рядом сновал буксирный катер.

      Но их словно не замечали. Было даже немногообидно. Хотя вскоре Саша и Василь поняли: тут пока что управляются и без них, и решили, что главное — не мешать. Стояли, наблюдая подготовку к подъему. В ней задымило сильнее, чернота угля стала наливаться огненной краской. Ребята подбрасывали еще и еще. Заклокотало в котле, задрожала стрелка на манометре, показывая давление пара.
 Открыть форсунки!� «Не будут в таком жить две семьи», — сказал сосед по квартире. «Будут», — уверенно ответил отец. И действительно, в скворечнике поселилось две семьи.

      И поэтому сказал:
 Ладно уж, не надо. Я ведь тренировался. Правда не с арбузами и не ремнем, а с настоящим мячом. И в воротах настоящих стоял. До войны в Харькове за Дворец пионеров играл.

 Да, Василий Алексеевич… Только это в мирное время он был механиком, а потом командовал БЧ-2, боевой частью на мониторе.
А Иришка едва не закричала: «Но почему был, почему был?!�