Рыбкой угощай, обедать пора.
Валерий видел, что, когда немец извлек из сундука карту, лицо деда то бледнело, то покрывалось красными пятнами, кулаки сжимались. взорвать Печковский мост и тем самым дать возможность нашим войскам отойти… Враги-то по земле шли, а мы связаны с Днепром, дальше противоположного берега на реке не уйдешь… Вот тогда-то мы и решили прорываться на Киев и чтобы ни один корабль не попал к немцам. «Сами
И Иришка спешила на зов. Когда небольшие окна кают посветлели от лунного сияния и пароход неслышно, едва ощутимо пошел в обратный рейс, девушке даже показалось, чтоуже наступило утро.

      Но как только немец заговорил об обеде, дед как-то сразу же обмяк, закивал головой, стал приглашать их к столу. Достал из печи жареную рыбу, поставил на стол бутылку водки. И все делал быстро, угодливо, никогда таким его не видел Валерий. Вон смотрите…
Все стали глядеть на приближающийся город. Его окраина чернела гигантским пепелищем.
 Тихий ход! — донесся с мостика голос капитана.
Пароход стал подваливать к дебаркадеру.

      — Как же я тебя найду, если хоть что-нибудь узнаю?
Иришка помолчала. Они пересекли Красную площадь, свернули на улицу Жданова.
 А ты где живешь? — спросила Иришка.
Посреди нее стоял одноногий мужчина средних лет, в мичманке и черном морском бушлате.
А когда на землю опустились плотные сумерки, всхлипывающие непрекращающимся дождем, на пароходе уже не нашлось места, где бы можно было приткнуться и уснуть. Да если бы такое место и нашлось, никто, несмотря на усталость, не стал бы спать.

      В утренней звонкой тишине он казался особенно громким, как выстрел, заставляя тех, кто был на берегу, вздрагивать.
Когда над водой показался якорь, все словно оцепенели, увидев на лапах его бомбу.  — прозвучал голос Варвары Степановны.
Пока осипенковцы неуклюже толпились с носилками у борта, санитары с барж уже несли первых тяжелораненых. Но вот на баржу спрыгнул Любин, за ним — боцман и Саша с Василем.
 Меня! — услышал Саша рядом стонущий голос.