«А может, это и не она, — думал Саша, — а если она? Тогда только быстро пройду мимо. Не узнает. Не может же она помнить всех, с кем разговаривала.
Когда на борту находились раненые, команде спать не полагалось.
 Отоспимся на обратном пути из Мозыря, — говорила Сай. — А сейчас всем быть с ранеными!
Саша и Василий дежурили на палубе.
Но все равно к концу рабочего дня ладони у Саши горели так, словно их обожгла крапива, руки казались слабыми, невесомыми, а поясницу ломило.
Домой Саша и Василь возвращались вместе.

      у рубки будет стоять отец, улыбающийся, весело помахивающий рукой. Так когда-то было…
Когда город освободили наши войска, вместе со всеми радовалась и Никитична, целовала Иришку, приговаривая:
 Вернется теперь наш Василий Алексеевич, и все будет хорошо, мы снова заживем, Пустынность. Ни парохода, ни баржи, ни даже крохотного катерка-буксира не было видно в весенних водах. И порт был мертв. Ни одного суденышка не прижималось, как когда-то, к шумному причалу затона.
Любин уселся на пустом железном ящике и молча глядел на воду.

      Может, уже вернулись люди, которые знали его?
Здание показалось ей гулким и необжитым, большинство дверей заперто, по-видимому, не все еще отделы работали. Потом поступлю учиться на механика.
 Как мой папа. А твой отец на фронте?
 В госпитале он, на Урале. Ранен. А мама на фронте.
 Счастливый ты. А у меня мамы давно нет. Папа, наверное, еще есть. Я верю.
Саша видел близко лицо Иришки и глаза, и она казалась ему неописуемо красивой.
 А ты смотрела кино «Василиса Прекрасная»? — спросил он.

      «Может, оставить здесь? — кричит капитан с борта коменданту. — Потопят, так в гавани легче достать со дна такое богатство, а там дальше глубина, трудновато придется!� Когда Саша быстро и уверенно зашагал по аллее, ему ещё не переставало казаться, что она вот-вот поднимется и уйдет. Но девушка не уходила.