Потом близоруко прищурился и спросил:
 Ну, чего вернулся?
 Я не вернулся, я пришел, — сказал Саша.
 Не морочь голову!� Матросы отталкивались шестами. Многие, скошенные пулями, так вместе с шестами и падали в воду. А на те, что вот только-только упали с дерева, раскололись и еще половина каштана в кожуре и блестит, как полированная.
 Это у кого же такие глаза? — удивленно и настороженно поинтересовалась бабушка.

     
Но его не последовало. Уже совсем не строго капитан сказал:
 Простудиться захотели? Весной и солнце и ветер обманчивы.
Подошел механик Чубарь.
Фуфайка на нем и руки были черны от масла, брюки в пятнах ржавчины.

 Эй вы, там, на пароходе! — донесся сердитый голос. — Вы что иллюминацию устроили, не знаете приказа о затемнении?
Саша побежал на бак погасить фонарь. Иришка пошла выключить сигнальные огни.

      Выполнять ее остались бывшие фронтовики, люди израненные, но опытные.
Едва они высадились на мягком, уже покрытом первой травой берегу, с парохода донеслось:
 Шлюпку обратно!
Иришка вздрогнула, испуганно дернулась.
[Картинка: i_007.p Ты ведь думал, что капитаны и их помощники — это огромного роста усачи, с трубками в зубах, верно?
 Да, — сознался Саша.
 И я когда-то представлял себе их именно такими. И даже роста своего малого стеснялся. Ты вон в пятнадцать лет какой вымахал.

      Валерка даже знал, где она хранилась, — в сундуке. И знал он еще, что таких карт всего какой-то десяток и что, видно, ни одна не попала в руки немцев. Потому они и пришли к деду, кто-то из предателей, видимо, донес, что карта у бакенщика есть.

Пароход поднимали к вечеру. После обеда снова что-то еще подготавливали. Но вот, наконец, все затихли, запыли в ожидании, и капитан скомандовал:
 Начинай!