И отец мой и дед были старшими бакенщиками…
 И вы им, наверное, часто помогали?
 Бывало…
 И многих речников знали?
 Многих.
 А на военных кораблях знали кого-нибудь? — спросил Саша.

 Что, ломит? — сочувственно кивнул солдат. — Это потому, что отвык. Перепадал наверно только пресный, лепешки разные. отразившая цвет чистого неба, серебрится она мелкими белыми взблесками, и кажется, что по ней перекатываются мириады крошечных серебряных колесиков. И на всей этой водной глади ни парохода, ни лодочки, лишь «Полина Осипенко», мерно и натужно разрезая тугие

      Покатились к берегу волны, несколько разкачнули дебаркадер, где стоял, помахивая рукой, одноногий дежурный.
Но от мысли, что это может случиться на глазах у Василия и других его товарищей, его даже потом прошибло.

      Потом некоторое время напряженно следил за легкими кругами, разошедшимися над головой Любина.
 Фугаска, — едва вынырнув, прошептал Любин непослушными от холода губами.
Когда Саша и Василь вышли из своей каюты, Любин уже был в кожухе и валенках. Снег лежал, не тая. Только на выбившихся из-под платка темных волосах Иришки он растаял и серебрился крупными каплями.
Она повернулась к Саше и несколько повеселевшим голосом спросила:
 Ты на каком плаваешь?
 На «Полине Осипенко».
А когда из окопов поднялись люди в бескозырках, даже подалась вперед — ей все время казалось, что среди них она увидит отца.
Потом начался фильм — веселый и какой-то очень светлый.

     
 Зачем же женщин? — почти с обидой произнес Василь. — Еще баб тут не хватало. Какие из них матросы? Да я вам, товарищ первый помощник, целую улицу ребят приведу. Бесплатно, за милую душу вкалывать будут.
 Целую улицу нам не надо, а вот двоих — необходимо.
 Есть такие!�  — Я писала, ответили — без вести пропал…
 Без вести… — повторил мужчина. — Многих война разметала. Но ты жди.�