Вылетели все стекла в каютах, а команду, как щепки, по всем углам разметало. Меня так швырнуло, что спиной выбил дверь в каюте. Поднялся и вижу, как прямо передо мною на причале поднимается с земли комендант.
И едва трамвай отъехал, тяжелый невесенний ливень пролился на город. Саша поспешно укрылся в подворотню. Из нее несло сырым сквозняком. Вскоре по каменному настилуподворотни потекла рекой вода, заставив Сашу прижаться к стенке. Это кок Тоня била в ржавый рельс, звала на обед.
Ведра пошли в ход после полудня. Вначале работали только боцман Валерий, Саша и Василь. Черпали совковой лопатой в каюте всхлипывающий от воды ил.

      Она сказала с тихой грустью:
 А я с папой уже была однажды здесь. Целых три дня. Завтракать мы ходили на рынок. Веселый такой рынок был. Все очень дешево. Выполнять ее остались бывшие фронтовики, люди израненные, но опытные.

      Девушка тоже щурит свои темные, с каштановым отливом глаза и отвечает Василю почти тем же тоном:
 По-моему, с этим знакомым однажды познакомил меня ты?
 Ох и хитрющая же!�
Едва они высадились на мягком, уже покрытом первой травой берегу, с парохода донеслось:
 Шлюпку обратно!
И вновь у ребят загорелись надеждой глаза. Трое — боцман, Саша, Василь — бросились к шлюпке.
 Вы останетесь, — сказал боцман.
Но Иришка и на Василя не обижается. Он кажется ей задавакой, но малый, наверное, неплохой — Сашин товарищ, а у Саши не может быть плохих друзей.

      Ни парохода, ни баржи, ни даже крохотного катерка-буксира не было видно в весенних водах. И порт был мертв. Ни одного суденышка не прижималось, как когда-то, к шумному причалу затона.
Любин уселся на пустом железном ящике и молча глядел на воду.
Саша опустился рядом. Когда впервые пришла она к нему? Может быть, еще в то лето, когда отец повез Сашу, еще совсем мальчонку, в Одессу? Помнится, они ехали с вокзала в трамвае и вдруг отец сказал: «Смотри!�