Ему показалось странным то, что он сразу же, едва услыхав, запомнил имя, отчество и фамилию ее отца.
Потом Саше пожал руку Василь Промыко, тот самый паренек, которого он как-то встретил в Управлении пароходством. Василь был кочегаром. Там такая работа начнется, что не до сна будет. И днем и ночью. А может, и сутки спать не придется…
Днепр был величав и спокоен.

     
 Да, строить его было наверняка легче, — отрывая ломом скобу, скреплявшую бревна, сказал Любин.
Пойдемте в дом, — заторопилась вдруг бабушка.
 Нет, нет, — решительно замотала головой Иришка. — Мне домой пора.
 Сегодня на карточки вместо сахару конфеты дали, чайку попьем.

      Работенка не из легких, крепко сколочено. А дровишки стоят нашего труда, сосновые, сухие. Начнем с верхнего наката.
Земля на крыше блиндажа была твердой, проросла корнями трав, бурьяна и мелкими деревцами тополя.
И тут же сказал Иришке: — Тащи, дочка, кусок брезента и ведра!
Когда Иришка подбежала к шлюпбалке с большим смотанным куском брезента на плечах и четырьмя звякающими ведрами в руках, шлюпка была уже на воде.

 Немногим более ста пятидесяти километров.
 К утру дойдем?
 Если все будет благополучно, — сказал капитан Келих.
И Саша, и раненые слышали этот разговор. Кто-то проворчал:
 Могли бы и до утра постоять, чего уж тут рисковать зря!�

      окутает, сожмет еще не густая, черновато-пепельная темень, которую даже звезды не могут пробить всей своей яркостью, лишь чуть-чуть мерцают — крохотные, тусклые.
Еще до наступления сумерек пароход на самом тихом ходу, осторожно, чтобы не сесть на мель, подошел ближе к
Но вот где-то далеко-далеко прокатились глухие, еле слышные даже в такой тишине раскаты канонады. И после них будто стало еще тише.