А Саша второй раз прыгнул дальше, чем при первой попытке.
 У тебя сапоги легче, — вздохнул Василь, — давай разуемся.
Но Саша видел, что разуваться тому не очень хотелось. И поэтому сказал:
 Ладно уж, не надо. Я ведь тренировался. Семьи были шумные, хлопотливые. Один скворец, помнится, свистел, как мальчишка, Иришка даже иногда оборачивалась на его свист, думая, что ее зовет кто-то из задиристых одноклассников. А другой умудрялся кричать кошкой. Идя сюда, она решила всех подряд спрашивать об отце. Но мысль о том, что хорошо бы поступить на флот или хотя бы просто в Управление на какую угодно работу, заставила ее спросить:
 А тут можно устроиться на работу?
Мужчина слегка дотронулся до ее плеча большой сухощавой

      Потому они и пришли к деду, кто-то из предателей, видимо, донес, что карта у бакенщика есть.
Вероятно, старый бакенщик ругал себя, что совсем позабыл, не подумал о карте перед приходом оккупантов. Ведь можно было ее спрятать, закопать или даже просто сжечь.
вывели на первую траву лошадей, или солдаты, а может быть, те, кого война далеко забросила в чужие края и теперь они возвращаются домой, а эта весенняя ночь застала их в дороге? И, может, эта песня согревает их больше, чем пламя костра. Песня согревала и Сашу, волновала

     
 Мы в кино были, — смущенно ответил Саша. — Вот, познакомься, это Иришка.
 Очень приятно, — кивнула бабушка, хотя ни Саша, ни Иришка так и не поняли, действительно бабушке приятно или нет. — Очень приятно, — повторила она.  — Первый день войны застал нас на Днестровском лимане, в Аккермане. Вскоре пришел приказ, что весь флот, который там был, остается в распоряжении Южного фронта. Мы возили из Овидиополя в Аккерман боеприпасы, раненых. Василь помялся и спустился в машинное отделение, поняв, что Саше будет вдвойне неприятно, когда его станут отчитывать при нем.
 А с лицом что? — спросил Любин.

     
 Нет, я… — Иришка замялась. Идя сюда, она решила всех подряд спрашивать об отце. Он почувствовал, что кто-то сильный и цепкий подхватил его под руки, усадил на лавочку.