Пароход теперь держался только на одном якоре. Сильное течение уже сталоразворачивать его в сторону. Опускать якорь обратно было опасно. Окажись там действительно мина или бомба, мог бы произойти взрыв от детонации.
Пока медсестра все это делала, Иришка страшно волновалась, теперь же тоже улыбнулась, щеки ее горели.
Этот сервиз Тоня получила на складе пароходства. Он был изделием военного времени.

      Но когда она повернулась, Саша увидел, что глаза ее были спокойны, а на лице снова появилась улыбка.
 А сегодня иду, — говорила она, — и думаю: «Не сказала ему, не предупредила… Приду и не застану. Рядом шло четверо новичков — двое ребят, незнакомая женщина и Иришка. В руках она, как и все, несла корзину, а за плечами вещмешок, видимо, нелегкий, потому что, идя, девушка сильно сутулилась от тяжести.

      Корабль такой… монитор назывался. Пушка и пулеметы на нем…
 А вот этого я уже не знаю, не помню, — покачал головой мужчина и осторожно спросил: — Он что же, пишет?
 Нет, — упавшим голосом сказала Иришка.� том, что в экипаже существовал уже кок и был настоящий обед всего вместе собравшегося экипажа, как это бывает на судне в кают-компании.
И когда Тоня стала разливать в тарелки дымящийся, пахнущий старым салом кулеш, Любин, потирая руки, сказал:
 Кок, товарищи, на пароходе  — Запевайте, милые, запевайте, красавицы, что-нибудь душещипательное.
 А подпевать будешь? — спрашивает тетя Сима.
 А что же я комаров вышел сюда кормить, что ли? — басит Лемеж, и огонек его цигарки плывет к скамейке, где сидят женщины.

     
А потом была школа, пионерские лагеря, и снова отец и пароход, шумные пристани. В те годы Иришка не задумывалась ни о счастье, ни о горе.
Весной сорок первого отца перевели в Киев.
На палубе появился Василь.