Во всяком случае крики «стой!» и «хальт!» Валерий услышал уже за дверью. А когда те бросились в погоню, он уже петлял у кустов, катился по обрыву. Позади гремели выстрелы, неслась злобная ругань и крики.

 Мы с Владимиром Афанасьевичем уже говорили об этом, хотели вас спросить, — капитан обернулся к рулевому. — Как, может, пойдем, дорожка уже нам малость знакома?
 Ответственность беру на себя, — словно не веря еще, что рулевой согласится, сказала Сай.
У длинного стола сидело человек двадцать — слушали стоявшего за фанерной трибуной мужчину.
 Первейшая наша задача, — говорил он, — возродить флот.

      — Я раньше сюда никогда не ходила.
Саша вынул перочинный нож и, скользя по глинистому склону, подобрался к кусту и стал срезать гибкие ветки.
Нарезал целый ворох.
Саша, потянув в себя воздух, вопросительно посмотрел на стоящего рядом Любина. Помощник капитана понял его и, облокотившись на палубный барьер, вздохнул.

     
 Нет, я первый помощник и замполит. Что, не похож? — Любин испытывающе посмотрел на Сашу и рассмеялся.
 Нет, почему же…
 Не хитри, не юли, конечно же, не похож.
 Я давно, с начала войны ничего о нем…
Глаза девочки наполнились слезами, она тяжело вздохнула. Саше вдруг захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, успокаивающее, но что именно, он не знал.
 Берите и наши вещи, все, что надо, — вздохнула Иришка.
Никитична открыла шкаф, чемоданы, что-то откладывала в сторону, подсчитывала.

     
 Малый! — доносился голос капитана. — Лево! Еще левее! Так держать!
Пароход приткнулся к дебаркадеру, трос, удерживающий его, прикрепленный к столбу, обвис, хлестнул по песку, метнулся в сторону откуда-то выбежавший перепуганный козленок.
Потом Саше пожал руку Василь Промыко, тот самый паренек, которого он как-то встретил в Управлении пароходством. Василь был кочегаром.