Рубка и стены кают были посечены пулями и осколками. На позеленевших остатках стекол висели, качаясь на ветру, пучки высохших водорослей.
 Не будем терять времени, — сказал Чубарь и направился к бункеру.
Притопывая ногами, как зимой в мороз, он смотрел на возвращающиеся от берега две шлюпки, на которых перевозили пассажиров.
На палубе уже стояла вся команда.
 Со мной останутся Любин, Чубарь и Лемеж, — сказал капитан, — остальные все в шлюпки.

Иришка с восхищением смотрела на до слез смутившуюся Женю, у нее вдруг появилась такая нежность к этой девушке, что захотелось подойти и обнять ее.

     
 Да они-то хоть живы? — словно простонала тетя Сима.
 Живы! — вскочив на ноги, радостно закричала увидевшая их первой Иришка. — Живы!
Из-за кустов появились четверо. Они устало направились к шлюпке. Иришке раньше казалось, что отец, когда и сердился, не был хмур, а глаза даже улыбались.

      Да и ребята здесь собрались не молчаливые и не хмурые.
 Чтоб веселее было драить, давай трави, хлопцы! — сказал Чубарь.
И посыпались один за одним анекдоты, веселые прибаутки.
 Разрешаю, лишние рабочие руки нам не помешают, — согласился Чубарь. И тут же сказал Иришке: — Тащи, дочка, кусок брезента и ведра!
Вы спасли город». — «Как это — спасли город?» — не поняли мы.�

      Саша, потянув в себя воздух, вопросительно посмотрел на стоящего рядом Любина. Помощник капитана понял его и, облокотившись на палубный барьер, вздохнул.
Скажут, вот еще навязалась…
 Не скажут, — уверенно ответил Саша. — У нас хорошие ребята.