Там еще таких же, как мы, десятка два подобралось. Стали конвейером. Я укладывал на баржу. Кидают мне — ловлю! Кидают — ловлю! В две смены, шестнадцать часов подряд. И ни одного не уронил. Потом меня еще тренер футбольной команды заметил. Она, эта красивая и мирная вода, таила в себе немало опасностей.
 Надо бы обследовать его! — поднимаясь из машинного отделения, крикнул капитану Чубарь.
 А что нам от него, лишняя задержка, — ответил Келих, направляя на пароход бинокль.

     
Саша оглянулся в сторону парохода. Чубарь стоял на полубаке, привычно и нервно поправлял на глазу свою черную повязку. Любин закреплял шлюпку у кормы рядом с якорной цепью.
Капитан Келих и Лемеж стояли у брашпиля, готовые к подъему якоря.
Но я все же поняла, что живется ей трудно.
 Бабушка! — с укором пыталась ее перебить Иришка.

     
 Все спокойно? — спросил он.
Ведь можно было ее спрятать, закопать или даже просто сжечь.
 Нет у меня никакой карты, — ответил бакенщик.
 Что ж, — спокойно кивнул немец, — самим придется поискать.
Оба поднялись и, деловито насвистывая, стали осматривать дом. Не прогонишь, тебя не засмеют?
 Кто?
 Ну, кто-нибудь. Скажут, вот еще навязалась…
 Не скажут, — уверенно ответил Саша. — У нас хорошие ребята.

      Ну что ж, золото так золото. Никогда нам еще не приходилось его баржами возить. Но чего во время войны не бывает… Только мы отчалили, а тут «юнкерсы» на город прут. солдат и примолк, прислушивался к тому, как пароход, подрагивая от стука машины, выходил на фарватер.
Утро
Иришке надолго запомнились и те предвечерние часы, когда переносили раненых по скользким от дождя сходням, и бессонная ночь в каютах, где вместе с Женей и тетей