Они хотя и были очень похожи — длиннолицые, зеленоглазые, но Федя успел вырасти за свои пятнадцать лет выше Петьки на целых полголовы. Он хороший, храбрый человек был.
 Так папа… погиб? — вновь не слыша своего голоса, спросила Иришка.
 Не знаю, — покачал головой Федор Михайлович. — Здесь, у Печковского моста, Стрельченко остался жив…
Капитан обнял поникшую было Иришку.
Сколько пролежал под водой, а запах гари остался. Но этот был сильнее, и Саше казалось теперь,что не туман стоит над Припятью, а надолго завис над ней дым от сгоревших мирных домов Мозыря.

      Могли весь вечер танцевать… А ты такую песенку знаешь? — Она помолчала мгновенье, будто вспоминая слова, и запела очень приятным, почти еще детским голоском:Над рекой, над водой,Под вербой знакомою,Ждет матрос молодойДевушку веселую.
Выполнять ее остались бывшие фронтовики, люди израненные, но опытные.
Едва они высадились на мягком, уже покрытом первой травой берегу, с парохода донеслось:
 Шлюпку обратно!
И вновь у ребят загорелись надеждой глаза.

      Но под коротким распахнутым пальто у него красовалась настоящая матросская тельняшка.
Саше в начале года исполнилось пятнадцать. Он хотя и худой, но для своих лет довольно рослый.
 Откуда знаешь? — насторожился Василь.
 Из кино.
 Какого кино?
 «Вратарь» смотрел? Точно такое было.
Василь хмыкнул и сказал:
 А в кино всякие случаи откуда берут? Из жизни.
 Нет, — ответила тетя Сима. — А войдем в Припять — и дремать некогда будет. Там такая работа начнется, что не до сна будет. И днем и ночью. А может, и сутки спать не придется…
Днепр был величав и спокоен.

      А ты кем плаваешь на пароходе?
 Пока кочегаром. Потом поступлю учиться на механика.
 Как мой папа. А твой отец на фронте?
 В госпитале он, на Урале. Ранен. А мама на фронте.
 Счастливый ты. А у меня мамы давно нет. Папа, наверное, еще есть. Я верю. Те внимательно слушали, одобрительно кивали.