Когда он подошел ближе, Саша и Василь разглядели погоны — полковник.
 Ну что ж, — сказал один из речников, по всей видимости, кто-то из начальства, — если подходить по-настоящему, то судно еще не отвечает ни техническим, ни санитарным требованиям. Так и отметим в акте.
К сожалению, Саша никакого отношения к флоту не имел.
В учебном комбинате речников Саша встретил паренька, которого, как он узнал позже, приняли только потому, что тот уже состоял матросом на буксирном катере. Но я все же поняла, что живется ей трудно.
 Бабушка! — с укором пыталась ее перебить Иришка. Но та строго отмахнулась и продолжала:
 Ничего я не скажу ему такого, чего нельзя говорить. Да и нет у тебя ничего такого.

      Самый нетерпеливый! Каждый день прибегает и спрашивает, когда же будем поднимать наш корабль. И вот дождался этого дня!
Водники протягивали Саше, как равному, руку, называли себя.

 Давай, и маме… Напишем, что я иду на флот и учиться буду.
 Но ты же еще не поступил учиться…
 Поступлю.
Саша подошел к этажерке, взял тетрадь. Ее выдавали в школе перед началом занятий, еще в августе сорок первого.

     
Только шлюпки пристали к пароходу, в ту, в которой был боцман, спрыгнул Любин и бросил коротко:
 Пересаживайся к ребятам и мигом на берег!
А девчат можно?
Вопрос не удивил Любина, хотя и вызвал на его лице едва заметную улыбку.
Дни проходили в радостном ожидании.

      От трассирующих пуль было светло… Первый снаряд попал в наше судно, в котельное отделение. Вышли из строя электросеть, рулевое управление. Но никто из нас не прятался за броню рубок, все, кто только мог, вели огонь.
 А когда шел сюда, придумал, что документы сгорели во время бомбежки, поверят, мол, верно?
Саша уже даже не отвечал, лишь кивал головой, не понимая, откуда тот все мог знать.
 А вы откуда все это знаете? — спросил его Саша уже сломившимся от волнения голосом.